Мы в соцсетях

ВКонтакте
Twitter

Метки статей

холестерин долголетие гены алкоголь рейтинг дети Роспотребнадзор инсульт инфаркт любовь курение смертность донор пищевое отравление здоровье лишний вес секс сердце зависимость активность фитнес здоровый образ жизни здравоохранение медицина спорт питание депрессия стресс права потребителей климат экология психология время вегетарианство медитация похудение профилактика рак общество работа лекарства ожирение старение экономика ДНК исследование ВИЧ/СПИД мужчины семья ВОЗ эпидемия память БАД грипп биоритмы вакцина демография статистика гипертония сахар болезни наука ОМС старость праздник донорство трансплантология аллергия генетика инфекция эксперимент закон телевидение медосмотр заболевания безопасность технология печень молоко сон еда фармацевтика права человека диета реклама туберкулез диабет зрение запах добавки простуда возраст родители онкология витамины иммунитет психика продолжительность жизни фальсификат ГМО культура диагностика лженаука оздоровление ценности образ жизни Минздрав ответственность антибиотики бактерии артрит суставы технологии здоровое питание ДМС образование мифы кожа эмоции политика новый год страхование погода смерть излучение беременность псевдонаука женщина давление скандал голодание боль анонс инновации эвтаназия инвалидность сосуды личность бессмертие волосы мозг фармкомпании анорексия история добро насилие история успеха стоматология благотворительность похудеть личная эффективность нравы неврология врачи социальная политика косметология красота самолечение психиатрия ложь аутизм антиоксиданты молодость позвоночник спина личный опыт переедание зубы рак груди крионирование школа солидарность обучение личная история кризис форум животные семейные ценности просвещение интеллект эмбарго коронавирус вакцинация

Обсуждаемые статьи

В Госдуме обсуждают отмену моратория на смертную казнь, КС не комментирует

Ладонный фиброматоз: что это такое и как его лечить

От «лонг-ковида» страдают десятки миллионов людей, а сколько от «длительного гриппа»?

ВИЧ напоказ. Как врачи нарушают тайну диагноза и чем это оборачивается для живущих с «плюсом»

Добавлено: 01 ноября 2017

Из-за предрассудков и стремления «предостеречь» коллег, некоторые медицинские работники нарушают тайну диагноза пациентов с ВИЧ. Информация о них становится известна за пределами медучреждений. Какие последствия это влечёт для ВИЧ-инфицированных, разбирался журналист Михаил Данилович.

Если будешь касаться человека с ВИЧ, надень двое перчаток. Тех, у кого вирус иммунодефицита, надо лечить отдельными инструментами. Люди с положительным статусом опасны для окружающих в быту. Так считают даже те, кто, вообще-то, должен развенчивать перечисленные мифы, — врачи. «Звезда» выяснила, как из-за брезгливости и желая «предостеречь» коллег, некоторые медицинские работники нарушают тайну диагноза ВИЧ-положительных, как о диагнозах пациентов становится известно за пределами организаций здравоохранения и какие последствия это влечёт для людей с «плюсом».

В материале мы не называем имена и фамилии некоторых собеседников, если они об этом попросили.

«Понимала, что позор для семьи»

Людмила, сейчас живущая в Псковской области, не любит рассказывать, как уезжала (правильнее сказать — сбегала) из подмосковного села Мещерино. Это было пять лет назад. Тогда на улице подошёл незнакомец и сказал: «Не уедешь — завалим». Быстро нашла того, кто согласился увезти её с вещами в село Хатунь за пятьдесят километров, к маме. Вообще Людмила родом не из Мещерино, туда переехать позвал гражданский муж.

«Я была свободна, а он жил в закрытом городке и был женат. Но женат настолько долго, что они с супругой стали уже просто как соседи. Это не только с его слов, я и с его женой говорила», — вспоминает Людмила. Она просит представить её по фамилии Тряхова, которую носила когда-то. Потенциальный муж тогда решил, что с женой будет разводиться.

А у супруги дочь была, она работала вместе с дочерью одной женщины, которая трудилась в местной больничке — еду там развозила. Вот так, через неё в семье и узнали про «плюс» Людмилы (анализ на ВИЧ взяли, когда та слегла в больницу с пневмонией). «Ну, и волна пошла: баба мужика из семьи уводит, да ещё и спидозная. Потом жених умер, и я в этом городке осталась одна», — вспоминает девушка. Поначалу, говорит, стала чаще ловить косые взгляды. Затем дошло до угроз.

Переехав к маме и послушав местные сплетни, я поняла, что и там знают обо мне, — продолжает Людмила. — Я не знала никого ни там, ни там (ни в Мещерино, ни в Хатуни — Прим. ред.). Просто подходили люди незнакомые и говорили: «Тебе просили передать, чтобы валила отсюда, иначе тебе не жить». Людей, которые поддерживали, не было.

Из Хатуни Людмила тоже уехала: «Собрала чемодан и отправилась в Питер. Не всё и не сразу, конечно, сложилось, но сейчас всё хорошо». Девушка ждёт ребёнка, но в женскую консультацию не идёт — «панически боюсь, что и здесь разгласят мой диагноз на всю округу».

О медиках, которые проболтались о её статусе, рассказывает и другая наша собеседница Юлия Верещагина. Дело было в начале 2010 года, тогда она жила с родителями в селе на юге Красноярского края. В конце предыдущего года ей удаляли аппендикс в местной Центральной районной больнице (ЦРБ), и там взяли анализ на вирус иммунодефицита.

Затем, вспоминает Юлия, к ним домой пришла сельский фельдшер. Девушки дома не было: уже закончились январские каникулы, она работала — преподавала в школе. Фельдшер попросила родителей передать Юле, что есть подозрение на СПИД. «Шок? Слабо сказано! Истерика, слёзы, отрицание, злость... Вот такое нарушение врачебной тайны», — разводит руками наша собеседница.

А ВИЧ подтвердился.

Больше всего я переживала за больную маму, которой и так тяжело, — продолжает Юля. — Проклинала врачиху, рассказавшую родителям. Ещё боялась, что диагноз раскроется в школе, и родители учеников меня линчуют. Про сам ВИЧ я мало знала, кроме того, что это «чума XXI века». Понимала, что позор для семьи. Было страшно и стыдно. Родители не знали, как меня поддержать, и злились — на меня, на диагноз, на Петербург (в Санкт-Петербурге девушка познакомилась с молодым человеком, который потом «подозрительно спокойно отнёсся» к новости о положительном статусе девушки — Прим.ред.). Отдельная посуда, полотенце... Начала рыть информацию в сети, чтобы успокоить их, убедить, что я не опасна. Нашла немного.

Только спустя несколько месяцев «родители проверили, что я не заразна в быту», но после этого тема ВИЧ стала запретной в семье. Сейчас Юля живёт в Санкт-Петербурге, кроме прочего она волонтёр группы взаимопомощи для людей с ВИЧ «МАЯК». Только эта группа, говорит девушка, и помогла ей принять диагноз и перестать его стыдиться. По её словам, за всё это время «отношение [к тем, кто живёт с „плюсом“,] стало лучше, хотя очень много дискриминации ещё, даже со стороны медицинских работников».

«Что здесь делает спидозная?» — такой возглас врача услышала ещё одна наша собеседница Татьяна, рассказывает она сама. Переполох случился в Пермской краевой клинической инфекционной больнице шесть лет назад. Шум подняли после того, как Таня сообщила медику о своём диагнозе.

Началось с того, что меня привезли на скорой в приёмное отделение, — вспоминает она. — С температурой 40,1 и подозрением на гнойную ангину. Спросили как обычно: адрес, ФИО, «на что жалуетесь». Проводили в палату, где находились другие пациенты. Врач в СПИД-центре говорила мне, что в экстренных ситуациях нужно сообщать о статусе, чтобы, например, скорректировали лечение. Я решила рассказать, пока не был назначен план лечения.

Таня узнала, как зовут нужного ей врача, и подошла к ней в коридоре. Говорит, что озвучила свой статус тет-а-тет, а сотрудница больницы начала кричать о «спидозной».

Это был вопрос, заданный криком в другой конец коридора, где находилось приёмное отделение с открытыми дверями, — продолжает Татьяна. — Вопрос свой она [врач] задала четыре раза. Столпились все: и пациенты, и медсёстры, и уборщицы. Прибежала [другая врач], схватила меня за кофту и прилюдно потащила в палату. Затащив туда, сунула мне мои вещи и сказала, чтобы я ехала в другое учреждение. В палату зашли другие пациенты, я сказала, что никуда не поеду и вообще вызову полицию... Всё это время я так и была с температурой.

Подоспел друг, он «быстро успокоил главного врача, и меня перевели в индивидуальную палату-бокс».

Утром зашла врач в «спецкостюме космонавта» (так многие люди с положительным статусом отзываются о необычных мерах защиты медработников — Прим.ред.), — говорит Таня. — Начала мерить мне давление. Спрашивает: «Почему ты здесь? Или ты забыла, что ты спидоноска?» Я молчала. И так в течение всего лечения — то есть семи дней. Уборщицы, которые приходили мыть полы, тоже называли меня «спидоноской». «Я к спидной полы иду мыть» — слышалось у моей двери.

Главный врач краевой инфекционной больницы Людмила Наумова утверждает, что её сотрудники учреждения не могли позволить себе такие оскорбления: «У нас в лексиконе таких слов нет». Кроме того, утверждает главврач, они никогда не предают чужие диагнозы огласке и больным не советуют рассказывать соседям по палате даже о подозрении на ВИЧ — иначе «будет бунт, потому что у нас менталитет такой». При этом журналисту сотрудники больницы на встрече назвали и фамилию Татьяны, и некоторые подробности её лечения.

В лечении, утверждает Наумова, Татьяне отказывать не хотели — просто предложили перевестись в отдельный бокс или в специальное отделение для ВИЧ-положительных. Людей с вирусом иммунодефицита и без него в больнице всегда держат отдельно — того требует приказ краевого Минздрава. По словам главврача, это нужно, в первую очередь, самим людям с «плюсом»: их иммунитет ослаблен, и в общем отделении им находиться опасно.

Наумова говорит, что тогда ситуацию нагнетала сама Татьяна: в больницу даже её мама приехала. Руководитель учреждения считает:

С этой категорией больных надо быть очень осторожными. Если они проболели три-четыре года, то головы у них уже нет. Идёт изменение головного мозга, и они нормально ориентироваться иногда не могут. Он тебе говорит: да, да, да, да, да. Отворачивается — делает то же самое, что делал до этого.

Выводы Людмила Наумова делает «на основании опыта»: «Мы же больных-то видим и видим, как с ними разговариваем. Вот вы же нормальный человек — мы сидим нормально, понимаем друг друга, всё. А эти становятся вязкими, липкими, они от тебя не отстанут». При этом замглавврача краевого центра СПИД Оксана Микова в разговоре с журналистом уточнила, что «изменения [в работе головного мозга] зависят от того, принимает ли человек терапию, употребляет ли наркотики — много факторов».

Два года назад Татьяна переехала жить за границу, открыла там бизнес. До отъезда, говорит, врачи по-прежнему считали людей с ВИЧ «ходячими трупами». Что касается тех, кто не связан с медициной, то, по ощущениям девушки, «они уже не так боятся заразиться, просто пожав руку статусному, но всё так же предпочтут отказаться от дружбы, если узнают о статусе». «Это их право, и обиды нет», — говорит девушка.

В каждой из этих трёх историй, по словам наших собеседниц, медработники не стеснялись обсуждать друг с другом чужие диагнозы, и так или иначе о них узнавали люди, не имеющие к здравоохранению никакого отношения.

Утечка, путь первый: узнал сам — расскажи другому

Узнав о диагнозе, медики должны хранить его в тайне. В статье 13 «Соблюдение врачебной тайны» закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» перечислены лишь несколько исключений из правила. Например, когда больной «не в силах выразить свою волю» или информацию о нём просят следователи, прокуратура или военкомат.

Есть и такой пункт: «Сведения (о диагнозе — Прим.ред.) передаются в другое медучреждение, в которое переходит на лечение данный пациент». «Но надо понимать, что такая передача должна быть обоснованной — когда идёт речь о сохранении жизни и здоровья», — считает волонтёр группы взаимопомощи для людей, живущих с ВИЧ, «МАЯК» Юлия Верещагина.

Статья 137 Уголовного кодекса «Нарушение неприкосновенности частной жизни», по которой обвиняют в разглашении врачебной тайны, предусматривает наказание до четырёх лет лишения свободы.

При этом по закону человек с положительным статусом может лечиться в любых учреждениях. «При обращении за медицинской помощью пациент с диагнозом ВИЧ-инфекция не обязан сообщать о своём диагнозе медицинским работникам, — говорится в письменном ответе краевого Минздрава на запрос. — Качество оказания медицинской помощи не зависит от диагноза».

Юлия Верещагина также ссылается на СанПиН 2.1.3.2630-10 «Санитарно-эпидемиологические требования к организациям, осуществляющим медицинскую деятельность». В них сказано: «Любой пациент рассматривается как потенциальный источник инфекции, представляющий эпидемиологическую опасность для медицинского персонала». Иными словами, медик должен быть осторожным с каждым больным — грубо говоря, подозревать ВИЧ (да и не только) у любого.

Однако, по мнению некоторых медработников, рассказать о больном — значит, «предостеречь» коллег. Елена — работник бригады скорой помощи в одном из маленьких городов по соседству с Пермью, согласилась поговорить с нами только анонимно. По её мнению, пациенты сами должны говорить о себе.

— Есть возможность как-то узнать о диагнозе до того, как придете на место? — спрашиваем Елену.

— Нет. Только если скажет предыдущая бригада. Например, они там были, и им об этом сказал пациент. Тогда могут предупредить, чтоб ты работала аккуратно.

— Но врачи и так ведь должны относиться к каждому, как будто у него ВИЧ или гепатит...

— Должны, но иногда мы пренебрегаем средствами защиты. Это не только халат и перчатки. При работе с кровью — это ещё и маска, и спецочки. Чтобы случайно кровь больного не попала на слизистые. Представьте, что будет, если я в таком виде буду заходить в каждую квартиру!

Девушка уточняет, что вообще-то рассказывать друг другу о болезнях подопечных запрещено, «но между собой мы это делаем».

— Раньше, лет семь назад, все пациенты были сознательней и сами говорили о диагнозах. А сейчас активно пользуются правом не разглашать, — жалуется собеседница.

Медики «выручают» друг друга не только в пермском пригороде. Пермячка Марина (имя изменено) в прошлом году несколько раз вызывала скорую помощь своему родственнику, «положительному». Вспоминает: врачи зашли в подъезд и сразу: «Инфекционные заболевания?» «Давайте сначала зайдём в квартиру», — ответила девушка. Узнав о том, что у мужчины ВИЧ, медики надели по второй паре перчаток. «К нам тогда приезжал только один нормальный врач, — говорит Марина. — Сказал, что уже знает о заболевании. При этом вёл себя обычно, дополнительные перчатки не надевал».

Утечка, путь второй: надписи на медицинских документах

Другая пермячка Анастасия в этом году тоже вызывала несколько раз скорую. Приехали, спросили про заболевания... И зачем спрашивали? На листке у медиков Настя уже заметила надпись «B20». По Международной классификации болезней так обозначают ВИЧ. В следующий раз девушку тоже спросили о хронических болезнях. Но спустя секунду, не дождавшись ответа, доктор посмотрела на свои листы:

— А, так вы ВИЧ-инфицированная.

— В смысле? А вы откуда знаете?..

Ей так и не ответили, сменили тему.

Это ещё один способ сообщить коллегам о диагнозе пациентов — делать пометки на амбулаторных картах или в других медицинских документах.

У Александра из Перми в прошлом году завязался спор с врачом в краевом наркодиспансере. Мужчина пришёл сниматься с учёта. Его спросили о хронических заболеваниях, ответил — положительный статус. Врач взяла ручку и начала писать что-то в верхнем правом углу медкарты. Александр спросил:

— А ничего страшного, что вы информацию сюда записываете? Вы же н е имеете права это делать.

— А вас это беспокоит?

Впрочем, возможно, сейчас ситуация изменилась. На официальный запрос интернет-журнала «Звезда» Министерство здравоохранения Пермского края ответило: «Согласно информации главного врача ГБУЗ ПК „Пермский краевой клинический наркологический диспансер“ наличие отметок о диагнозе ВИЧ-инфекция на обложках амбулаторных карт не установлено».

О пометках на картах рассказывает и одна из пациенток женской консультации № 1 «Городской клинической поликлиники № 5», но заведующая ЖК Нина Лопатина это отрицает: «Мы не пишем». — «А раньше писали?» — «Нет. На лицевой стороне — ни в коем случае...»

Другая собеседница, пермячка Анастасия, увидела в верху своей карты неприятную пометку пять лет назад. Это было в стоматологической поликлинике на Братьев Игнатовых, 4. Красной шариковой ручкой было написано: «ВИЧ».

Анастасия приходила туда несколькими днями ранее. Её тогда спросили, имеет ли она инфекционные заболевания. «Да, — ответила, — ВИЧ, гепатит». После этого, видимо, и сделали надпись. «Прочитал бы кто-то — вообще офигел бы...» — за Настей в очереди скопились другие пациенты. Но и здесь врачи всё отрицают: главный врач «Пермской краевой клинической стоматологической поликлиники» Александр Новиков сказал, что пометки на амбулаторных картах в его учреждении никогда не ставили.

Вообще, пометки о ВИЧ на картах запретили в конце 2014 года. Тогда вышел приказ российского Минздрава № 834н «Об утверждении унифицированных форм медицинской документации». Через год, в конце 2015-го, уже региональный Минздрав разослал главврачам краевых учреждений письмо «О недопущении разглашения врачебной тайны». В конце документа заместитель министра Людмила Чудинова написала: «Прошу проработать вышеуказанные нормативно-правовые акты с врачами всех специальностей, включая врачей терапевтов и педиатров участковых под роспись».

При этом в краевом Минздраве ушли от ответа на вопрос, перестали ли в поликлиниках и больницах края маркировать обложки карт. Чиновники написали лишь, что в Пермском центре СПИД случаев нарушения вышеупомянутого приказа не установлено. Про другие учреждения — ни слова.

Утечка, путь третий: пометки в виртуальной базе

Узнать о положительном статусе пациентов врачи могут и из электронной системы «ПроМед» — программного продукта пермского ООО «СВАН», который внедряют в поликлиники и больницы Прикамья с середины нулевых годов. Это онлайн-банк данных, где собирается информация из всех медучреждений, в которых лечился или приходил на приём человек.

«Представляешь, я решила забить одну девочку в „ПроМеде“, ну, поинтересоваться... И у неё высветилось „B20“» — эту фразу пермячка Анастасия (та, что рассказывала нам о врачах, уже знавших о её «плюсе») услышала от знакомой. Та работает оператором-статистиком в одном из медучреждений. В её обязанности входит переносить записи из бумажной карты в «ПроМед». «Выходит, подруга может „пробить“ любого?» — задумалась Настя.

Впрочем, не любого. Журналист «Звезды» обратился к знакомому врачу в одной из пермских поликлиник. Она проверила по базе человека, о статусе которого мы знали и который согласился на эксперимент. Записи о его диагнозе в базе мы не увидели.

Социально значимые заболевания» в «ПроМеде» найти без прав доступа нельзя, — утверждает представитель ООО «СВАН» Игнат Еловиков. — Специфическая информация, касающаяся ВИЧ, которая вводится в систему сотрудниками ГКУЗ «Пермский краевой центр по профилактике и борьбе со СПИД», по умолчанию закрыта для всех остальных пользователей. Такой алгоритм действует с самого начала работы СПИД-центра с «ПроМед», то есть с апреля 2009 года.

Врач, которая помогла нам провести эксперимент с «ПроМед», объясняет: если доктор сочтёт нужным, он может сделать запись о ВИЧ в анамнезе — тексте о врачебном осмотре. Анамнез тоже попадает в «ПроМед» и доступен для пользователей, но только из той же самой медорганизации. То есть подружка Анастасии может узнать о чужих диагнозах из записей, оставленных кем-то из её учреждения.

Зашифрованный взаимообмен

И всё же обмен информацией о людях с ВИЧ между учреждениями тоже происходит. Так, доступ к списку пациентов центра СПИД имеют также в «Пермской краевой станции переливания крови» («ПКСПК»). Главврач регионального центра Евгений Сармометов объясняет, что этого требует федеральный закон «О донорстве», а отправка сведений идёт «через прямое телефонное зашифрованное соединение».

Среди активистов, представляющих интересы людей с «плюсом», нет единого мнения о том, оправдан ли подобный информационный обмен. Да и сами врачи не совсем понимают его суть. Некоторые опрошенные нами медики, попросившие не называть их имён, считают, что в этом есть только финансовый смысл: если кровь заведомо «бракованная», не будут тратиться на её исследование. Кроме того, неудавшийся донор не получит денежную компенсацию за питание.

В личной переписке специалист по связям с общественностью «ПКСПК» Ирина Комарова не ответила прямо, зачем учреждению нужны сведения из центра СПИД. Но подтвердила, что кровь принимают не у каждого пришедшего:

По базе проверяем, а потом появляется два варианта. Первый — отказываем сразу, если находим потенциального донора в базе. Второй — если потенциального донора в базе нет, то делаем забор крови. Через шесть месяцев (максимальный срок, который ВИЧ может оставаться невидимым — Прим.ред.) донор к нам приходит и сдаёт анализ повторно.

На запрос о том, как в ПКСПК хранят информацию, полученную из центра СПИД, «Звезда» получила письмо за подписью главного врача организации Оксаны Самовольниковой: «С целью обеспечения безопасности донорской крови и её компонентов, информация, в том числе, о носителях гемоинфекций, передаётся ГБУЗ „ПКСПК“ с пометкой „Для служебного пользования“ и является конфиденциальной. Фактов распространения персональных данных в учреждении не зафиксировано». Организацию встречи журналиста со специалистом «с учётом вышеизложенного» главврач сочла «нецелесообразной».

В самом центре СПИД, по утверждению его руководителя Евгения Сармометова, база хранится в двух местах. Во-первых, в электронной системе «ПроМед», в закрытом от других организаций режиме. Во-вторых, на одном из компьютеров в учреждении, к которому имеет доступ единственный сотрудник. Этот специалист работает с таблицей сам или по поручению непосредственного руководителя и главврача. Кроме того, должен появиться федеральный регистр, который соберёт базы аналогичных центров по всей стране воедино. Пока же центры СПИД разных регионов информацией не обмениваются, и если человек с ВИЧ переезжает в другой город, то должен встать там на учёт повторно. Всю информацию о пациенте центр получит по-старинке — «бумажной» почтой, после запроса.

В сохранности информации базы Евгений Сармометов уверен:

Роскомнадзор же раз в три года приходит и проверяет это, делает всё серьёзно, — говорит он. — На сегодня за эти базы я спокоен. По крайней мере, поговорив со своим сисадмином, пришёл к выводу, что в принципе, по формальным признакам у нас всё сделано, как положено.

Врач должен знать всё?

Медики, не связанные с переливанием крови, по-разному отвечают на вопрос, нужно ли им знать о статусе каждого пациента. «Врач должен знать всё», — уверен руководитель «Пермской краевой клинической стоматологической поликлиники» Александр Новиков. По его словам, каждого нового человека в его учреждении спрашивают об инфекциях. Хотя говорить ли правду — дело клиента, добавляет Новиков.

«Важно ли вообще для врача, удаляющего зуб, знать, есть ли у пациента ВИЧ?» — спрашиваем его.

Конечно. Врач должен быть застрахован на случай, если он травмируется. Зуб может раскрошиться — и мелкие осколки могут травмировать. Поэтому врач дополнительно страхуется. Есть специальные перчатки, более плотные. Халат специальный. Вообще, в идеале — человек пришёл и сказал: «У меня есть ВИЧ». Или: «Я болею — необязательно ВИЧ! — гепатитом, туберкулёзом». Это всё примерно однотипные [заболевания]. Сифилисом. Острая боль — мы должны их принимать? Должны. Но мы, когда это знаем, настроены уже более... Мы ко всем одинаково относимся, но тут — [доктор] целенаправленно настроен.

По словам Новикова, его сотрудники особо относятся к обработке инструментов, которыми обслужили пациента с ВИЧ: «Мы и так проводим полную [обработку], но здесь — дополнительное внимание этому уделяется». Главврач уточняет, что, по идее, всё и так заточено на обслуживание людей с любыми инфекциями, потому что больной может и сам не быть в курсе того, что болен. «Но врач должен всё знать, — настаивает собеседник. — Болтать об этом не должен, но для себя чётко, ясно представлять, с кем он работает — должен».

Похожее отношение к пациентам с «плюсом» и в одной из пермских частных стоматологических клиник. По словам врача Анастасии, там так же клиентов в самом начале спрашивают о болезнях. Если они есть, на обложку карты клеят небольшой цветной стикер. Свой цвет есть и у ВИЧ. Саму аббревиатуру не указывают, потому что «это может отпугнуть», отмечает девушка. «Стоматолог должен знать обязательно, мы же [тогда] совсем по-другому должны одеваться, — говорит медик. — Ну и быть настороженными. Потому что работа у нас такая — близко с кровью».

Год назад к Анастасии пришла «положительная» пациентка, которая тогда ещё сама о себе не знала:

После одного из приёмов ко мне подходит ассистентка и говорит: «Анастасия, вы обратили внимание на её руки?» — продолжает собеседница. — Я спрашиваю у женщины, сдавала ли она когда-нибудь анализы на гепатит и так далее. Она ответила, что думает, что у неё есть гепатит. Потом у неё подтвердились — и ВИЧ, и гепатит C.

В следующие разы женщину лечили одноразовыми инструментами. А те, которые уже использовали, «я, конечно, попросила выбросить», вспоминает Анастасия.

— А какая-то инфекция могла через них передаться? — спрашиваем.

— Если всё обрабатывается так, как положено, то, в принципе, это не передаётся.

Врач, помогавшая нам тестировать систему «ПроМед», напротив, интересуется наличием ВИЧ у пришедших на приём только в исключительных случаях:

Скажем, если у больного несколько месяцев подряд не снижается температура, — объясняет женщина. — Тогда мы, конечно, будем проверять его на всё, в том числе и на ВИЧ. Во всех других ситуациях я должна каждого воспринимать как ВИЧ-инфицированного или инфицированного гепатитом. Говорить или нет о диагнозе, зависит только от желания человека.

В большинстве случаев у врачей нет никакой необходимости знать о статусе больного, считают в центре СПИД:

Если человек идёт на амбулаторное лечение — с ОРВИ, гипертонией или зуб удалять, — у него не должны спрашивать о ВИЧ-статусе, — считает Евгений Сармометов. — А если он идёт на плановое оперативное вмешательство в стационар, то проходит обследование на ВИЧ, гепатит и так далее.

И боязнь за свои слизистые, о которой выше говорила Елена из скорой помощи, совершенно не оправдана, утверждает Сармометов:

ВИЧ-инфекция передаётся только тремя путями: через внутривенное употребление наркотических препаратов (через иглу), половым путём и, при определённых обстоятельствах, от матери ребёнку во время беременности. Воздушно-капельным путём, через фекально-оральный механизм , контактно-бытовым путём, во время объятий, поцелуев или ещё чего-то ВИЧ не передаётся. Риск заражения — и то гипотетический! — есть лишь в случае, когда два человека пользуются, скажем, общим бритвенным станком. То есть один порезался, когда брился, станок не промыл — другой начал им бриться и тоже порезался. Но даже в этом случае риск крайне низок. Риск передачи вируса через слизистую оболочку глаз (как и через слизистую в носу или полости рта), если она не повреждена и если её промыть проточной водой, такой же минимальный.

В письменном ответе на наш запрос Министерство здравоохранения Пермского края не указало, как оценивает ситуацию с сохранением врачебной тайны пациентов с ВИЧ в подведомственных учреждениях. В ответе сказано лишь: «Жалоб пациентов на разглашение врачебной тайны в ГКУЗ „ПКЦ СПИД и ИЗ“ не поступало».

Также мы получили письменный комментарий заместителя министра здравоохранения Пермского края Константина Шипигузова: «За последние два года в министерство не поступало жалоб от пациентов с ВИЧ о нарушении сотрудниками лечебных учреждений прав ВИЧ-инфицированных на сохранение тайны их диагноза. Безусловно, в случае поступления подобных обращений или при обнаружении таких фактов к виновным будут применяться меры дисциплинарного взыскания».

Отсутствию жалоб вряд ли можно удивляться. «По моим наблюдениям, только два процента [людей с ВИЧ] готовы что-то делать, говорить о проблеме», — говорит представитель пермской группы взаимопомощи для людей с ВИЧ Николай Баранов.

Анастасия, чья знакомая работает с системой «ПроМед», боится, что о её диагнозе узнают дальние родственники и друзья. Сейчас, когда в компании друзей случайно заходит речь о ВИЧ, Настя старается молчать, чтобы ненароком не выдать себя. Она встретила мужчину, «отрицательного», сейчас они ждут ребёнка. При своевременно начатой профилактике риск получить ВИЧ у малыша равен примерно 2-3 %. Так что о болезни напоминает лишь будильник в часы, когда надо пить таблетки.

Но многие врачи, с которыми она сталкивалась, не держат язык за зубами. Как мы уже писали, о ней знали приехавшие медики скорой. А несколько месяцев назад девушку привезли в пульмонологическое отделение одной из больниц. Поначалу всё было как обычно — отправили на рентген:

Потом, видимо, врач приёмного отделения прочитала эти бумажки от скорой — и понеслось... — говорит девушка. — Она: «Её нам сюда не надо! Везите её на Чайковского (на Чайковского, 7 — Прим. ред.) — там их отделение! Пусть она едет туда, где ей должны помочь».

Кто узнает о диагнозе Насти в следующий раз? Что тогда станет с её идиллией, когда о вирусе напоминает лишь будильник?

источник: «Звезда»

фото: nursecore.com

Версия для печати

Метки статьи: медицина, ВИЧ/СПИД, права человека

Добавить в избранное

Ссылка для размещения

Хочешь стать автором статей?

К списку статей

Комментарии:

Логин
Пароль
Пароль еще раз
Адрес e-mail
Пол
Защита от автоматической регистрации
	Введите слово, указанное на картинке Обновить картинку