Мы в соцсетях

ВКонтакте
Twitter

Метки статей

наркотики алкоголь рейтинг дети антисанитария вода жара курение никотин смертность здоровье водка секс мусор пластик вредные привычки зависимость активность здравоохранение медицина алкоголизм наркомания спорт питание стресс отравление права потребителей климат экология психология досуг велосипед профилактика рак общество работа лекарства общепит старение экономика исследование ВИЧ/СПИД мужчины семья эпидемия память вакцина демография рождаемость статистика напитки радиация наука старость отходы Госдума молодежь инфекция воспитание закон человечество безопасность продукты питания табак лобби опрос еда права человека гигиена счастье реклама пьянство косметика онкология психика фальсификат культура мышление ценности загар образ жизни Минздрав ответственность бактерии качество технологии традиции общество потребления образование мифы консерванты политика погода смерть женщина игромания скандал среда боль органик анонс окружающая среда ЧП инвалидность чистота личность бросить курить пенсия сироты угрозы история добро насилие история успеха благотворительность благосостояние качество питания Олимпиада зло нравы социальная политика загрязнение воздух кино психиатрия потребление молодость подростки информация личный опыт религия школа пенсионная реформа наркотик солидарность эко сельское хозяйство кризис цены миграция форум импорт выставка просвещение фестиваль коронавирус

Обсуждаемые статьи

В Госдуме обсуждают отмену моратория на смертную казнь, КС не комментирует

Ладонный фиброматоз: что это такое и как его лечить

От «лонг-ковида» страдают десятки миллионов людей, а сколько от «длительного гриппа»?

Вещество вместо мозга. Как лечат алкоголиков и наркоманов

Добавлено: 23 августа 2013

Если алкоголизм — это болезнь, должен быть алгоритм его лечения. Общий стандарт. Оказывается, есть такой, он закреплен в приказе Минздрава № 225 «О порядке оказания наркологической помощи гражданам РФ». Но бесплатных клиник, которые реализуют наркологическую помощь в полном объеме, пока единицы. А ведь технология лечения этого недуга у нас в стране должна быть общедоступной, как парацетамол при температуре. Чтобы разобраться, как она работает, журналист «РР» три месяца стажировалась в качестве психолога в реабилитационном отделении № 15 Московского научно-практического центра наркологии.

текст: Светлана Скарлош

—Мы не можем тебя внедрить на три дня, ты нам весь процесс сломаешь. Да и не поймешь ничего, не увидишь динамики. Минимум месяц, — сказал мне Антон Лебедев, медицинский психолог, руководитель реабилитационной программы в отделении № 15.

Так я оказалась стажером в наркологическом центре, благо образование позволяло.

— Вы увидите, что больной проходит много этапов, — предупредил меня директор Московского научно-практического центра наркологии Евгений Брюн. — Один из главных моментов — работает команда: психиатр, клинический психолог и консультант, человек, который сам успешно выздоравливает, обучен, понимает проблему изнутри. Традиционно в России был принят медицинский подход: проводили детоксикацию, и человек возвращался к своей бутылке. На Западе же, напротив, акцент был больше на социализацию. Мы объединили обе стратегии.

На практике это объединение выглядит так: 24 дня — линейное отделение, детоксикация, 30 дней (иногда больше) — реабилитация, до полугода — постлечебка, терапевтические группы раз в неделю после выписки. Некоторые начинают ходить на группы «Анонимных алкоголиков» и выздоравливать по программе «12 шагов» — это занятие на всю жизнь.

У меня специальный пропуск и бейджик. Строгая проходная, лавочки, фонтан. Бронированные двери в отделениях закрываются на ключ. Над одной из таких дверей — в отделение реабилитации — висят разноцветные картонные буквы: «ЧИСТОТА». Мне сюда. И мне немного страшно.

«Быть чистым» означает не употреблять алкоголь и наркотики. Совсем. Дни рождения и поминки — все всухую. Даже капля кагора во время причастия смущает алкоголиков, которые, завершая очередной день в реабилитации, говорят, рассаживаясь по кругу: «Сегодня благодаря богу, программе и вам я чист и трезв».

Поступая в отделение, пациент сдает на входе телефон и книги, если такие имеются: читать в отделении можно только специальную литературу, которую здесь же и выдают. То же самое с фильмами: по субботам пациенты смотрят кино — программные фильмы: «28 дней», «Все, что мы потеряли в огне». Или из специально подобранного репертуара: «Человек дождя», «Форрест Гамп», «День сурка».

— Фильмы должны иметь какое-то внятное содержание, не просто развлечь, а заставить задуматься, что-то почувствовать, — объясняет мне Антон.

Каждый пациент берет на себя служение — обязательства, за выполнение которых придется отчитываться на каждом утреннем собрании. На доске в коридоре написаны виды служений и имена служителей. «Хранитель времени» — человек, который следит за временем и напоминает всем о том, что следующее мероприятие начнется ч¬ерез пять минут. «Гид» берет шефство над новичками и проводит экскурсию по отделению. «Носильщики» приносят обед. «Чайханщики» следят за тем, чтобы был кофе и сахар. «Кальянщики» отвечают за чистоту в курилке. Есть еще «полотеры»...

Избегая тревоги и страха, они и дальше продолжают употреблять

На первый взгляд похоже на секту. Слово «служение» настораживает. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что это и есть начало терапии — по сути, рамка, которая позволяет алкоголикам и наркоманам воспитывать в себе ответственность. А также занять какую-то внятную позицию в группе, вместо того чтобы привычно в ней раствориться.

— Бейджик надень, у нас без бейджа нельзя, — напоминает мне психолог Антон. — Это тоже правило. И оно тоже терапевтично.

У пациентов на бейджах кроме имени написано: «Я выбираю жизнь».

День первый. Жди чуда

— Пять минут! Пять минут!!!

Это кричит хранитель времени. Я иду по длинному коридору мимо большого аквариума с разноцветными рыбинами в комнату, где проходят лекции и занятия групп для алкоголиков и наркоманов. Опаздывать нельзя. Это принципиально. Как и распорядок дня — плотный, как в пионерлагере. Алкоголики и наркоманы не умеют самостоятельно структурировать свой день. Их жизнь неуправляема, как шланг при сильном напоре воды. Оставаясь незанятыми, они начинают бродить, собираться в стайки, «гонять тягу» — вспоминать в подробностях свои подвиги и вкус алкоголя, что в поведенческом плане равносильно реальному употреблению. И в результате «становятся на лыжи» — готовятся уйти из отделения, не окончив реабилитационный этап лечения. Поэтому называть коньяк и героин своими именами в отделении запрещено так же строго, как упоминать Волан-де-Морта в «Гарри Поттере». Говорят обезличенно: «вещество». И не «выпить», а «употребить». «Бухать» значит «быть в употреблении».

На стене в лекционной висят плакаты. Прямо напротив меня — крупными буквами на листе А4: «ЖДИ ЧУДА». Левее — таблица чувств: страх, гнев, настороженность, омерзение, зависть, грусть, радость, бешенство… Всего 113. «Что ты чувствуешь?» — все время спрашивают психологи у алкоголиков и наркоманов. «Гнев, напряжение, грусть», — выдают комплект пациенты. Иногда, затрудняясь, обращаются к таблице, отыскивая нужное чувство. «Вернуть к чувствам» — все равно что вернуть к реальности, это одна из задач психологов в малых терапевтических группах, которые проходят ежедневно. Потому что, избегая тревоги и страха за свою жизнь, они и дальше продолжают употреблять.

Курилка возле лекционного зала — как аквариум: за стеклянной дверью в клубах дыма плавают лица и пижамы, алкоголики торопливо гасят бычки. За опоздание — замечание. Его вывесят напротив твоей фамилии на специальном стенде, где всего десять ячеек на каждого пациента: десять замечаний — и досрочная выписка.

— Олеся Кусто!

Крупная девушка в лосинах и пижамной рубахе в цветочек откликается:

— Все накормлено!

Служение Олеси, которая не имеет ничего общего со знаменитым французским путешественником, заключается в том, чтобы следить за аквариумом и кормить рыбок.

— Чайханщики?

— Чай, сахар на месте! — два мужика — один рослый, другой тщедушный — вскакивают, как пионеры на линейке.

— Кальянщик?

— В курилке чисто!

— У кого есть благодарности?

— Я, Света-алкоголик, хочу сказать спасибо Ире за то, что меня утром разбудила.

— Я, Вова-наркоман...

У нас сегодня новенький. Евгений. Интеллигент. Волосы затянуты в хвост, позолоченные очочки. По образованию — математик. С его лица не сходит ироничная улыбка, как будто он оценивает степень экстравагантности своего приключения: «Ничего себе, в дурдом попал!»

Существует такой миф: алкоголик или наркоман — это грязный, вонючий бомж под забором. А если социальный статус сохранен, вроде бы все в порядке.

— Признаю, у меня есть проблемы с алкоголем. А у кого их нет? — говорит Евгений. — Но я, конечно, не алкоголик. Просто хочу научиться себя контролировать.

Наркологи усмехаются: попытка обрести контроль над выпивкой — верный признак алкоголизма. Если человек здоров, у него вопрос о необходимости контроля просто не встает.

В компании успешных и крепко выпивающих друзей Евгений лидирует по количеству приключений: разбил по пьяному делу машину, сам едва не погиб, разворотил соседу забор. Но главное — начинает досаждать постоянный страх, что выпивки не хватит.

— Идем в гости, — рассказывает математик, — и я понимаю, что будут пить вино, а если я побегу за добавкой, посмотрят косо и многозначительно. Тогда я наливаю в бутылку из-под кока-колы коньяк и кладу ее незаметно в рюкзак. Выхожу иногда по нужде — догоняюсь. Жена потом удивляется: «Как тебя с вина-то разобрало! Наверное, устал, перенервничал и на голодный желудок…»

— Алкоголик, как и наркоман, сначала употребляет, чтобы стало хорошо, это называется «розовая стадия употребления». А потом — чтобы перестало быть плохо. Так разворачивается болезнь, — объясняет мне психолог Антон в курилке. — На лекции у Кости-консультанта слышала о роли вещества на разных стадиях? Алкоголь — друг, затем мелкий пакостник, враг и хозяин.

— Судя по тому, что Евгений без спиртного обходиться уже не может, там стадия, близкая к «хозяину». И он при этом не считает себя алкоголиком.

— Алкоголизм — «болезнь отрицания». Работают защитные механизмы. Рационализация: «Я же работаю, у меня семья, дом. А выпиваю — потому что сильно устаю, нужно расслабиться». Отрицание: «Я не алкоголик, пью мало, не то что сосед с третьего этажа…» Интеллектуализация: «Алкоголь присутствует почти во всех культурах, и не зря — он дает мне творческую свободу…»

Лечение начинается с того, что человек признает свою болезнь. Поэтому, представляясь, пациенты говорят: «Я — Лера-наркоманка», «Я — Саша-алкоголик». И в этой традиции, оказывается, заложен психотерапевтический эффект.

День второй. Дед Коля

Мой руководитель — клинический психолог Нина Аванесова. Она ведет одну из четырех ежедневных психотерапевтических групп. В группе восемь — десять человек. Через несколько дней я запомню наизусть все детали биографии, особенности поведения, историю употребления каждого из них. А через неделю буду учиться под руководством Нины «писать динамику», фиксируя в папке каждого пациента: «без динамики» или «сдавал домашнее задание… рационализирует… по чувствам — тоска, опустошенность».

Пародокс в том, что нужно сдаться. Признать свое бессилие

Все пациенты делают домашние задания: расписывают в тетради плюсы и минусы своего алкоголизма, разбираются, где их бессилие и в чем проявляется неуправляемость. Про бессилие нужно сказать отдельно: дело в том, что до тех пор, пока алкоголик пытается сам контролировать свой алкоголизм, болезнь только усиливается. Парадокс в том, что нужно сдаться, признать свое бессилие перед болезнью, принять помощь психологов и выздоравливающих анонимных алкоголиков, шаг за шагом удаляясь от бутылки.

Спустя две недели я ловлю себя на том, что думаю о «своих» не только в стенах клиники. Я постоянно рассказываю про них дома и на работе и уже начинаю раздражать окружающих. Мне очень хочется, чтобы «мои» алкоголики поправились.

— Ты журналист, а не нарколог, — напоминает мне муж.

— Тут главное — уметь держать границы. Очень важно не свалиться в созависимость, — предупреждает Нина.

А на группе опять новенький. Дед Коля. Седенький, сухонький, в затертых трениках и пижамной рубахе поверх пуловера. Профессиональный алкоголик. В больнице лежал не один раз, зашивался, кодировался. Однажды допился до белой горячки. Потом успешно ее имитировал, чтобы попасть в отделение к знакомому врачу. Который, к слову, сам скоро спился.

— Да что тут рассказывать… Скидывал — во как, пальцами — на врачей букашек… Мышей ловил…

Я вспоминаю, как профессор Воскресенский на лекции по психиатрии объяснял нам разницу между зрительными галлюцинациями, в том числе вызванными делирием, и бредом: «Например, смотрит человек на ковер и видит, как узор складывается в небольшие завихрения, а из этих завихрений торчат маленькие головки котят… И вот котята вылезают, разбегаются по комнате…» Представляю себе котят, мышей, букашек… Интересно, может ли опытный психиатр отличить «настоящих» от придуманных?

— А однажды доктор в одном отделении мне яйцом по голове алкоголизм выкатывал, — продолжает дед Коля.

— Что?! — подскакиваю я от неожиданности.

— Да, таким большим… Из сейфа достал и ну катать. Все, говорит, больше пить не будешь. Наврал, шельма…

Если отсчитывать историю болезни от первой рюмки, дед Коля пьет уже лет сорок. Как из армии пришел, так и не остановился. Если бы тогда ему кто-то сказал, что он алкоголик, рассмеялся бы в лицо: мол, все алкоголики по такой мерке. И у родителей в холодильнике всегда бутылочка была — на торжественный случай. И будущие тесть с тещей самогон гнали. И невеста всегда готова была за компанию выпить. Культурно, конечно: вино там, колбаска, грибочки.

— А как ты женился, дед Коля?

— Да так… Пригласили меня, значит… Соупотребители… Там у них девушка лишняя была. Слово за слово — и поженились. Все вот моя неуправляемость.

Жена Николая умерла рано, но успела родить двух дочерей. Девочек после ее смерти разобрали на воспитание бабушки и дедушки, а Колю вместе с собакой положили в психбольницу.

— Собака-то при чем?!

— А куда ее? Она же одна остается… Кормить кто будет? А в больнице пищеблок. Собачка красивая была, пекинес. Жена-покойница собиралась съездить за границу и паспорт успела заграничный сделать, вот собачку зачем-то прикупила. И померла…

Собачка так и осталась жить в больнице при пищеблоке. Дочери Николая вышли замуж, вернулись в отчий дом и выгнали отца на улицу.

— Вышел как-то за папиросами, ну, выпил немного по дороге, возвращаюсь, а дверь закрыта. Я стучал, кричал… А они: «Мы тебя предупреждали, отец, что однажды не пустим, нечего на внуков перегаром дышать». Милиция разбираться долго не стала: пьяный дед буянит — ну, и забрали в участок. Даром что он — главный квартиросъемщик.

И до самых холодов Николай жил на улице, около своего подъезда. Без всякого пищеблока.

Дед Коля, как и более обеспеченные пациенты, лечится бесплатно. Похожие коммерческие программы стоят бешеных денег. Насколько выгодно государству годами спасать алкоголиков и наркоманов?

— Наркомания и алкоголизм — заболевания хронические, — говорит Евгений Брюн. — И они, как любое хроническое заболевание, дают обострения. Наша задача — максимально снизить патологические последствия. Наши пациенты понимают, что они получают помощь, как правило, они социально устроены, имеют семьи, сотрудничают с нами и мужественно преодолевают болезнь. Я не экономист, я врач. И для меня сложно перевести в рубли цену человеческой жизни. Но если хотите об экономике… Мы все время говорим о профилактике. Тут цифры показательные: рубль, вложенный в профилактику, дает восемнадцать рублей прибыли. В среднем запаздывание диагностики от начала наркотизации до выявления этой проблемы — до пяти лет. И чем глубже человек уходит в болезнь, тем хуже прогноз. Есть технологии и раннего выявления, и работы с группами риска. В этом году мы организуем генетическую лабораторию и будем предлагать родителям обследовать детей, чтобы понимать, есть ли факторы риска по зависимости.

— И если результаты плохие?

— Наркологи будут давать рекомендации, как таких детей воспитывать. Тут педагогический процесс имеет особенности, потому что эти дети или депрессивные, или у них есть особенности биохимии головного мозга, которые определяют рискованное поведение. Они чаще сверстников будут впутываться в различные небезопасные истории, в том числе с наркотиками.

День третий. Времена года

Знаете ли вы, как пьется «Осенний поцелуй» — стеклоочиститель по шесть рублей 250 граммов? А жидкость для очистки твердых поверхностей с актуальным названием «Хелп»? А Валера знает...

— Так расчет простой: бутылка водяры стоила 15 рублей, а «Осенний поцелуй» — шесть. И тоже 40 градусов. Два пакета — та же бутылка, но при этом три рубля экономии. У нас в палаточке рядом с домом… в зависимости от сезона продавались «Летний сад», «Осенний поцелуй», «Морозное утро».

Валера пьет с 14 лет. В нем есть что-то мультяшное, доброе. Каждый раз, когда смотрю на него, вспоминаю мультфильм «Жил-был пес»: «Ну ты того, если что… заходи!»

Сейчас ему 42. Жена ушла. Мама осталась. Она из сострадания покупает сыну чекушку и прячет в шкаф — на утро. Появляется на пороге, как служба спасения, если он долго не берет трубку, и прислушивается, близко поднося ухо к бесчувственному телу на стареньком диване: дышит, не дышит?

Оказывается, такие мамы — явление нередкое. Они мечтают о трезвом сыне, но идут в гастроном, безмолвно глотая слезы. Сыновья обычно чувствуют к ним большую благодарность и огромную вину. Часто в очереди в магазине можно увидеть благообразную старушку с ряженкой, лучком, батоном белого хлеба и бутылкой дешевой водки в корзинке. Это она и есть — созависимая мама-страдалица непутевого сына-алкоголика.

Алкоголик все время виноват. А чувство вины — очень сильный рычаг управления

Для созависимых родственников есть специальные группы на манер групп «Анонимных алкоголиков». Там они поддерживают друг друга и учатся жить со своими алкоголиками так, чтобы не поддерживать их болезнь. Алкоголизм и наркомания — проблема семейная. И, как ни странно, именно родственники зачастую создают условия не только для пьянства, но и для того, чтобы алкоголик ни за что не выздоровел.

— Если человек пьет, он как будто все время виноват. Чувство вины — очень сильный рычаг управления. Это раз, — объясняет мне Нина. — Необходимость спасать свое «горе луковое» делает маму или жену страдалицей и героиней, наполняя ее жизнь особым смыслом, — это два. Пока он зависит от нее, она нужна — это три. Конечно, это все не осознается.

Валере стыдно за свое поведение. Он решительно, голосом пионера-отличника зачитывает домашнее задание об утратах в процессе употребления.

— Первое: потерял уважение, доверие и чувство собственного достоинства. — И уточняет, чуть подумав: — Частично. Второе: утратил семью. Дочь растет без отца. Третье: не оправдал доверия на работе. Можно сказать, много возможностей заработать деньги прошло мимо. Четвертое: злоупотребляя, подорвал здоровье. Пятое: утратил интерес к труду и другим интересным занятиям: футболу, баскетболу и рыбной ловле.

— Ты как будто лекцию о вреде алкоголя читаешь, — замечает психолог.

— Ну да, а что, разве есть в этом польза? Конечно, один сплошной вред! — продолжает гнуть свою «пионерскую» линию Валера.

— Так речь-то тут о твоих, лично твоих потерях…

— Так я же и говорю: доверие потерял… Это что, мало? Семью. Теперь вот — что? Новую, конечно, можно завести. А дочке так и быть без отца? Это хорошо? — строго спрашивает Валера психолога. — И сам отвечает: — Плохо, конечно.

День четвертый. Медитация

— Я — Таня-алкоголик. А ты? Алкоголичка или наркоманка?

— Э… нет… я… тут на практике… — мямлю я.

Таня — консультант. Из выздоравливающих. У нее приличный срок трезвости — двенадцать с половиной лет. И она уже давно и профессионально работает в реабилитационных центрах. Вечером на дежурство приходят успешно выздоравливающие алкоголики и наркоманы с большим сроком трезвости. Многие из них становятся убежденными борцами с алкоголизмом и наркоманией, посвящают этому свою жизнь. Для некоторых выздоровление превращается в идею фикс, замещает собой прежнюю зависимость.

— Насколько воспроизводима эта технология? Можно ли обучить персонал или работники центра — штучные специалисты? — спрашиваю я Евгения Брюна.

— Сама организационная структура работает независимо от того, где она реализована — в Сыктывкаре или в Хабаровске. Но какие-то детали, конечно, будут наполняться тем опытом и теми личными нашими особенностями, которые существуют у конкретных врачей, психологов и специалистов по социальной работе. Это творческий процесс, — объясняет он. — Я бы сказал, искусство врача-нарколога заключается в том, чтобы почувствовать эти нюансы в личности больного и повести его к выздоровлению. И еще важно вовремя его отпустить. Бывает, некоторые доктора привязывают больных к себе, вырабатывая зависимость.

Нужно сказать, проблема с кадрами в этой сложной области есть: высок риск выгорания, контингент тяжел. И когда тебе кажется, что вот человек вроде вылез из ямы, будет жить, а его снова и снова загружают через «линейку» в отделение — руки опускаются.

Я сегодня дежурю. Алкоголики радуются — они уже немного привыкли ко мне и приходят доверительно сообщить: «Хорошо, что ты остаешься, так спокойнее, когда кто-то из психологов есть».

К психологам у пациентов отношение двойственное: с одной стороны, привязываются, с другой — когда психологи уходят домой, ощутимый вздох облегчения пролетает по отделениям, как будто родители ушли из дома и наступила свобода.

Мы с консультантом Таней идем в линейное отделение. «Вербовать», — объясняет на ходу Таня. Это означает рассказывать пациентам, едва вышедшим из запоя, о том, что есть реабилитация и они могут продолжить лечение не только печени, но и мозгов.

— У нас по плану девочки-наркоманки и мальчики-алкоголики, два отделения, — говорит Таня. — К ВИЧ-инфицированным сегодня не пойдем, вчера у них были.

Девочки-наркоманки в пижамах, с мутными глазами, ярким макияжем и сильно замедленной речью заплывают в столовую. Кто-то из них уже немного отошел от наркотиков и вяло расспрашивает о режиме в реабилитационном отделении и порядке записи.

День пролетает быстро. На большом кругу — формально про чувства. И снова перекур. А после медитация перед сном.

Три тоненькие церковные свечки на полу в лекционном зале. Таня выключает свет и ставит диск. Первые звуки валторны вынимают сердце. Мне кажется, что это все человечество сидит у костра, такое бродячее, убогое, уставшее, искалеченное. Каждый в своем одиночестве, со своим грузом горя. В углу тихо плачет крупный круглолицый мужчина.

День пятый. 12 шагов

В линейном отделении для ВИЧ-инфицированных консультации психолога ждет пациент Дима. Он еще «груженый», то есть под медикаментами, которые позволяют ему пережить ломку. Попал в реанимацию в результате передоза. У Димы три курса литинститута, ВИЧ, гепатит С и две дырки в голове: ему пробовали заморозить в коре головного мозга зоны, которые отвечают за удовольствие от опиатов.

Из рукавов больничной пижамы выглядывают красные распухшие руки — последствие наркотической интоксикации. В руках конфетка «Аленка».

— Ну, расскажи о себе... — просит психолог.

— Что рассказать — историю потребления?

— Слова у тебя какие…

— Какое заведение... такие и слова... Хочу… без… вещества…

— Но ты же можешь обходиться без наркотиков? Тут, в больнице, наркотиков нет?

— Если отодвинуть шторку... вот там... решетка будет... Это и держит…

— Да ладно, что, скажешь, коней не поднимал? — переходит психолог на местный диалект. «Поднимать коней» означает втаскивать на нитке в окно пакетик с наркотиком. Глаза Димы теплеют.

— Хочу... жить... нормально, без.... вещества... И чтобы дети… были…

Конфетка «Аленка» крутится в красных пальцах, Диме удается справиться с бумажкой. Протягивает кусочек психологу: «Хотите?» Она вежливо отказывается. Дима неуверенно несет конфетку в рот, медленно жует. Подписывает соглашение «о сотрудничестве».

Дима сам не знает, когда и как заразился. Были ситуации, когда у него был героин и не было двух рублей на шприц — искал просто на улице. И находил. Наркоман везде видит шприцы, замечает барыг. Аптеки для него как маяки в бескрайнем море. В его реальности это — фигуры. А все остальное — фон. Даже он сам — фон.

Пять минут. Лекция про контроль и неуправляемость. «Помоги нам тебе помочь», — читаю очередную карточку на стене лекционной комнаты. Она висит как раз над фотографией Роберта Смита и Билла Уилсона. Эти американские джентльмены обнаружили у себя пристрастие к спиртному и полную неспособность себя контролировать. Один из них был врачом, другой — бизнесменом. Рассказывая друг другу о своих проблемах, они опытным путем изобрели систему «12 шагов», по которой сегодня выздоравливают миллионы алкоголиков в мире.

В программе часто фигурирует бог или высшая сила, но ни к какой конфессии это отношения не имеет. Да и к религиозности вообще. Под этими словами многие понимают абстрактную высшую силу: Вселенную, высший разум или просто сообщество выздоравливающих. Главное — чтобы сила эта была вне больного: своим умом, согласно концепции программы, он может только употреблять, потому что все решения ему подсказывает болезнь.

«Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить, изменить то, что могу, и мудрость отличить одно от другого» — молитва, которую читают здесь и верующие, и атеисты.

Но вот к лекционной комнате идет настоящий священник: сегодня по расписанию «духовный час». Впрочем, он без облачения, и только борода — чуть длиннее обычной — выдает в нем представителя духовенства.

— Я — отец Алексий. Тут я в двух ипостасях: как духовное лицо и как член сообщества анонимных алкоголиков. Благодаря Богу я уже семь лет трезв, — говорит батюшка и просит задавать вопросы.

— Я — Артур-алкоголик. У меня вопрос. Что мне делать, если гордыня и похоть не позволяют мне принять программу «12 шагов»?

— Вы просто начните что-то делать, и постепенно изменится ваше состояние. Невозможно больным мозгом разобрать, понять, осознать все, что с вами происходит сейчас, и это исправить. Если бы вы были на это способны, то вам лично не нужна была бы программа «12 шагов».

День шестой. Медаль за трезвость

— Хочу медаль. У меня проводы будут, как ты думаешь? — ловит меня в коридоре Олег — наркоман и алкоголик.

— Не знаю, а ты как сам планируешь?

— Это же психолог решает...

Проводы — это завершающая процедура перед выпиской, и она бывает не у всех. Если пациент лежал формально, никак за 30 дней не изменился, то, как правило, и выписывается он «по-английски». Если же проводы... Собирается все отделение, психолог приносит медаль с цифрой 1 в центре и выгравированными словами «Единство. Служение. Исцеление», и каждый участник говорит напутственные слова, передавая медальку по кругу, пока ее не вручают виновнику торжества. Цифра 1 означает один месяц трезвости. С этого момента начинается отсчет новой, трезвой жизни.

Конечно, это не гарантия. Один пациент срывался неоднократно и каждый раз, когда это случалось, доставал медаль, фотографию психолога, которую стащил со стенда, ставил все это на стол, пил и плакал.

У Олега шансы на проводы — 50 на 50. Он уже получил девять из десяти замечаний и может сорваться в любой момент «по отказу». Он мнет в руках тонкую ученическую тетрадь, на обложке которой, аккурат там, где учителя выставляют текущие оценки, нарисован косяк шприцев. Каждый наполовину полон.

— Тетрадку переверни, — не выдерживает наркоманка Марина. Она давно прилипла глазами к художественно нарисованным шприцам, нервно дергает ногой и почесывает руки.

У Олега руки тоже гуляют как будто отдельно от тела. Они все в продольных шрамах, будто кто-то пытался изрезать его на ремни.

— Что у тебя с руками? — спрашиваю.

— Да дрался с дворником, он меня граблями зацепил, — скалится Олег. И вдруг будничным тоном, которым объясняют, как устранить засор в раковине: — Если видишь собственную кровь, это успокаивает. Когда мне хочется все разнести, я режу руки.

Олег получил медаль. И когда уходил, сказал мне растерянно:

— Меня и девушка никакая не полюбит, и вообще... Чувствую себя полным дураком... Даже говорить нормально не умею...

— Это ничего... — ответила я. — Я тоже другой раз бываю такой дурой... Ты, главное, помни: за помощью нужно обращаться раньше, чем сорвешься.

Раньше — потому что алкоголик или наркоман почти никогда не планирует выпить. Напротив, он решает не пить. И вдруг обнаруживает себя со стаканом в руке. Ему не нужен для этого повод.

— Вот как ты себе говоришь, почему выпил? — спрашивает Валеру психолог Нина.

— Ну... пришел с работы, настроение хорошее, солнечно, опять же кот умер... — отвечает Валера.

— Всегда есть причина? — уточняет психолог.

— Валера, ну как ты не понимаешь, — не выдерживает наркоманка Марина, — ты выпьешь в любом случае, потому что ты зависимый. Вот Нина, она бы, что — бухала, если бы у нее умер кот? Нет, конечно.

— Ну да, — вступается Лора, алкоголичка со стажем с неподвижным, отекшим лицом. — Нине просто кота не жалко.

По словам Евгения Брюна, 13% пациентов снимают с учета, они выздоравливают.

— Примерно четверть наших больных действительно неизлечимы, необратимо меняется биохимия мозга, и вернуть их в нормальное состояние уже не удается в принципе. Конечная остановка. Еще четверть вполне излечимы. О самых лучших результатах мы не знаем, по вполне понятным причинам они больше не хотят нас видеть. И примерно половина — те, кто все время находится в нашей орбите, продолжает лечение, заболевание у них остается, но в принципе они социально адаптированы.

— А как же лозунг «Однажды алкоголик — алкоголик навсегда»?

— Это философия сообщества «Анонимные алкоголики». И мы с ней не спорим. Но как медики понимаем: если есть заболевание — есть случаи излечения. Правда в том, что алкоголик не сможет никогда больше пить как здоровый человек. Он так устроен. Хрупкий такой. И это нужно иметь в виду, чтобы избежать рецидивов.

День седьмой. Дно

«Только сегодня». «Боль является признаком жизни». Читаю бесконечные плакаты на стене в лекционной. Через пять минут большой круг. Я опять сегодня дежурю.

Почти над каждым плакатом приколот бейдж выписавшегося пациента. Имена выведены от руки, многие — причудливым шрифтом. Света, Саша, Марина, Олег, Петр, Николай, Лилечка, Костя, Елена, Настя. Такие простые имена. Такие сложные истории. На большом кругу можно написать свой вопрос на листочке и пустить по кругу — каждый ответит про себя или скажет, что он думает по этому поводу. Сегодняшний вопрос: «Как вы понимаете, что оказались на дне?»

— Я — Вова-алкоголик. Однажды я так напился, что упал на улице. Меня нашел сосед и вызвал «скорую». Они приехали, посмотрели и сказали: «Мы работаем с живыми, трупы — не наша задача». Сосед оттащил меня домой.

Вова рассказывает про себя как про «труп» в жанре анекдота. Сам все время посмеивается, будто речь идет о веселом приключении: дно, конечно, но что нам отчаиваться? Ну да, жизнь такова, плакать, что ли? За этой веселостью, однако, стоит вовсе не мужество, не веселый нрав, а отрицание, засмеивание реальности. Встретиться с нею для алкоголика — все равно что проснуться во время операции без наркоза.

День восьмой. Праздник

Отделение в возбуждении, психологи готовят частушки, надувают гелем шары. Шесть лет программе «Чистота». Мы собираемся в актовом зале. Среди гостей много бывших пациентов.

— Сергей, два года трезвости.

— Ирина, четыре года трезвости, родила ребенка. Спасибо Нине!

— Людмила, год трезвости, я живу.

Наши пациенты тоже встают и называют свои сроки. Они исчисляются днями. Но воодушевление заразно, надежда и поддержка фантастическим образом меняют их лица.

Затем человек сто пятьдесят выходят во двор, становятся в круг, обнимаются и вразнобой повторяют: «Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить, изменить то, что могу, и мудрость отличить одно от другого».

Я понимаю, что реву, и в руках у меня дурацкий шарик с гелем.

P.S. Дед Коля сорвался через неделю после выписки, но в запой не ушел и ходит на группы постлечебки.

Валера запил через три дня.

Олег ходит на группы анонимных наркоманов и мечтает завести семью.

Олеся Кусто ходит на группы анонимных алкоголиков, вышла замуж, ждет ребенка.

Евгений выпил на следующий день после выписки.

Иван умер от передозировки через три недели после выписки.

Дима ходит на группы, практически год не употребляет наркотики.

Источник: «Русский репортер»

фото: "РР"

www.dnainfo.com

www.projectknow.com

farah-has-a-lot-to-say.blogspot.com

news.nationalgeographic.com

www.painkiller-addiction-treatment.com

Версия для печати

Метки статьи: зависимость, алкоголизм, наркомания

Добавить в избранное

Ссылка для размещения

Хочешь стать автором статей?

К списку статей

Комментарии:

Логин
Пароль
Пароль еще раз
Адрес e-mail
Пол
Защита от автоматической регистрации
	Введите слово, указанное на картинке Обновить картинку

Вещество вместо мозга. Как лечат алкоголиков и наркоманов

Читайте также: