Считается, что в психоневрологические диспанесеры обращаются только психи или ненормальные. Пациентка ПНД с диагнозом «биполярное расстройство» рассказывает, как она обратилась туда со своей проблемой — а также как ей помогли и кто лечился вместе с ней.‌

текст: Любовь Набатчикова

Психоневрологический диспансер — это что-то вроде поликлиники для людей с психическими расстройствами, в которой они могут получить квалифицированную помощь консультанта или врача. В России (и не только) люди, обращающиеся в ПНД, стигматизированы, их зачастую называют психами или ненормальными. Однако куда более ненормально наплевательски относиться к собственной психике, отказываясь говорить с врачом только потому, что в обществе не принято это делать. Пациентка ПНД с диагнозом «биполярное расстройство» рассказывает, как она обратилась туда со своей проблемой — а также как ей помогли и кто лечился вместе с ней.‌

Я захожу в белое четырехэтажное панельное здание с чёрными решётками на окнах. Это обычный районный психоневрологический диспансер, с видавшей виды лестницей при входе, которую уже давно никто не перекрашивал, — так и стоит с облупившейся краской, намекая входящим на медицинский профиль учреждения.

— Неужели никаких скидок нет, вы точно в этом уверены?, — повторяет женщина, стоящая передо мной в очереди в регистратуру.

— Нет, абсолютно точно. Справку можете получить, а скидок никаких.

— Но я ветеран труда в здравоохранении, почему же я должна платить за справку?

— Послушайте, эти вопросы нужно задать государству, а не мне. При всём желании я ничем не смогу вам помочь, такие правила. Кто там следующий?

«К какому врачу вы хотите попасть? С этим вопросом зайдите к доктору С., она сегодня во второй половине работает», — пробурчала мне девушка по ту сторону стеклянного окошка регистратуры.

Меня давно мучили перепады настроения, я больше не могла терпеть тот внутренний ад: то резкий подъём, то опустошающий и почему-то всегда долгий спад, и решила обратиться к психотерапевту. Хотя ладно, кого я обманываю, такого специалиста зовут психиатром.

Им оказалась стройная пожилая женщина в очках, с глазами холодного голубого оттенка, но почему-то добрым взглядом и проникновенным голосом. Она выглядела стильно: я обратила внимание на строгие трендовые чёрные ботинки, брюки прямого покроя и ухоженные длинные ногти, покрытые бледно-розовым лаком. На безымянном пальце правой руки доктора С. Красовалось золотое обручальное кольцо.

«Тошнит при виде еды? Спишь плохо? То есть как это, каждый день плачешь и панические атаки? Да-а и как же долго мучают эти мысли? Сколько килограммов потеряла? Сколько же длится у тебя это состояние? Ну хорошо, мой ангел, держи направление на дневной стационар», — закончила свои вопросы врач.

Разузнав детали о дневном стационаре, я поняла, что никто никуда не собирается меня «класть». Не появились, как часто бывает в кино, санитары, чтобы насильно проводить меня в палату. Сейчас визиты к психиатрам считаются нормальным явлением, и никто не имеет права госпитализировать человека без его согласия, кроме трёх исключений: 1) непосредственная опасность для себя или окружающих; 2) беспомощность, неспособность удовлетворять основные жизненные потребности, 3) психическое состояние, которое наносит существенный вред здоровью (то есть если больного в таком состоянии оставят без присмотра, то оно ухудшится). Без крайней необходимости насильно вас никто никуда не положит.

Меня попросили подписать согласие на лечение. В этой бумаге обговаривалось, что врач обязан рассказывать пациенту о его состоянии, предупреждать о побочных действиях препаратов и так далее. Важным для меня юридическим моментом стала возможность отказаться от лечения в любой момент без последствий: если вы перестанете посещать дневной стационар, по городу не начнут бегать в поисках вас санитары.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Дни в стационаре такого типа похожи друг на друга. Утром завтрак, затем — осмотр у врача. После проходят физиопроцедуры: на вас надевают очки, в которых светятся зеленые точки, вешают лечебные магниты на шею или поясницу, массируют голову специальной электрической расческой. После того, как врач получает результаты анализов, назначаются медикаментозное лечение и процедуры по восполнению недостающих организму витаминов (в моём случае это оказался витамин В). Побочный эффект некоторых препаратов — сонливость, из-за чего некоторые даже засыпали на процедурах.

В первый день дневного стационара каждый пациент посещает психолога и проходит тестирование, затем посещение психолога остаётся на усмотрение пациента. Вообще, про разные виды специалистов, работающих с психикой, надо рассказать отдельно, потому что их часто путают. Психолог — это не врач. Это человек, получивший гуманитарное образование по специальности «психология». Многие психологи вообще занимаются не психологической помощью, а, например, подбором персонала или разработкой психологических текстов. Если психолог занимается проблемами психики, (например, консультируя людей в ПНД), то такой психолог называется клиническим. Психиатр, в свою очередь, — это человек, закончивший медицинский институт, который специализируется на заболеваниях психики. Он, конечно, тоже много беседует с пациентом, но может и назначить лечение: выписать таблетки или направление в стационар (у психолога такого права нет). Психотерапевт — это специалист, который лечит людей, используя беседу с пациентом как основной инструмент. Психотерапевт может быть как психологом, так и психиатром по образованию, но он обязательно должен получить дополнительное образование и квалификацию «психотерапия». Психоаналитик же — вид психотерапевта, который использует специфический метод терапии, разработанный Зигмундом Фрейдом и его последователями. Для этого тоже надо получить дополнительный диплом. 

Два раза в неделю в ПНД работали группы поддержки у психотерапевта, где каждый мог высказаться и поделиться своими проблемами с другими участниками. Так я узнала истории других пациентов: кому-то всё время кажется, что на него косо смотрят прохожие и из-за этого боится выходить на улицу; кто-то не может объяснить родным, что это болезнь, а не блажь; а у кого-то осталась детская травма из-за агрессии со стороны родителей. Но многие пациенты не считали нужным участвовать в этих занятиях.

Физиопроцедуры, сеансы психотерапии и приёмы у психолога были дополнением к основному лечению — посещению лечащего врача (психиатра) и приёму лекарств.

В дневном стационаре встречаются довольно необычные пациенты. Например, там я познакомилась со студентом библиотечного факультета, 56-летним Н., увлеченным историей и литературой советского периода. Он говорил, что из-за болезни в «своё время» не смог получить образование, зато сейчас учится на последнем курсе и скоро сможет устроиться на любимую должность. Другим моим товарищем по несчастью оказался 35-летний А., безумно влюбленный в таинственную незнакомку и посвящающий ей свои стихи и рассказы (кстати, неплохие). А. — инвалид с ДЦП, и он пришел в дневной стационар, чтобы повысить группу инвалидности, доказав государству, что помимо физического недуга у него есть и психическое заболевание.

Были, конечно, и такие, которые «полжизни на зоне, полжизни здесь провёл», «отстаньте от меня, лучше вон за собой следите, что вы ко мне пристали со своими вопросами!» и, наверное, самое странное и страшное: «у меня вначале мама умерла, а потом, я не знаю, как так получилось, вы верите, что нас сглазили? Я вот уверен в этом; ну и стал я жечь бумагу в подъезде, отпугивая этих ведьм проклятых».

Хотя нет, самым страшным мне показался дедушка, трясущий руками и ногами, несколько раз повторяющий всё услышанное и попутно отвечающий на вопросы внутри своей головы. Психиатры называют это «голосами», в таком состоянии человеку кажется, что кто-то извне говорит с ним, заставляя что-либо делать. Иногда люди отвечают этим «голосам» вслух.

Дневной стационар посещали и те, кто уже не мыслит свою жизнь вне ПНД.

— Почему ты здесь?, — спрашиваю невероятно худую девушку, которая всё время улыбается и выглядит вполне счастливой.

— Сама не знаю, хорошо, что на этот раз дневной стационар. Опять какой-то страх, что окружающие меня не понимают и считают слишком толстой и ленивой. Да я не в первый раз уже, работаю сейчас на специальном предприятии для инвалидов, занимаюсь вышивкой. Жизнь устраивает, но всё равно не понимаю, за что это всё со мной происходит. Надеюсь, что когда-нибудь перестану пить таблетки и буду такой как все, худой и счастливой.

Стоящая рядом женщина средних лет с интересом рассматривает мои ботинки. Задаю ей тот же вопрос.

— Сколько ни лечилась, каждый врач назначает своё, и все говорят разные диагнозы! Кто-то видит во мне алкоголичку, кто-то, уже и не помню, как это называется… Меня сын сюда направил, говорит, нужно полечиться.

— Сын переживает за вас, да?

— Мне кажется, я сыну дома мешаю. Ему 25, женился недавно, а живём мы все в однокомнатной квартире, вот он и отправляет меня сюда.

Будущему библиотекарю Н. хватило месяца, чтобы оправиться от смерти своей мамы и прийти в себя для дальнейшей учёбы.

35-летний А., перед тем как выписаться, подошёл ко мне со словами: «Можете меня поздравить, дали инвалидность! Как же я рад!».

Уже не скелет, а стройная красавица, выписалась через полтора месяца лечения с хорошей динамикой и нормальным взглядом на мир.

Мой случай оказался более запущенным. Потребовалось два с половиной месяца, чтобы перестать грустить и вернуться к учёбе в университете. Когда врачи, психотерапевты, психологи — весь коллектив медицинского учреждения настроен на то, чтобы помочь людям выздороветь, у пациентов просто не остаётся других выходов. Киношные клише не имеют ничего общего с реальностью, доктора и персонал обходительны и вежливы, у них лишь одна цель — помочь. По крайней мере, таким оказался мой опыт лечения в районном диспансере.

Обычно люди отказываются идти к психиатру, потому что боятся оказаться на учёте и остаться без престижной работы и прав на управление автомобилем. Сейчас не существует такого понятия, как «учёт», есть два вида наблюдения у врача: консультативно-лечебное и диспансерное. Я наблюдаюсь консультативно, то есть могу сама выбирать, когда почему и с какой периодичностью обращаться к врачу, а также решать, следовать ли его рекомендациям.

В случае диспансерного наблюдения речь идёт о тяжелых расстройствах психики, имеющих неблагоприятное течение и прогноз, и врач имеет право назначить больному принудительное лечение, если тот отказывается проходить его добровольно. Кстати, оба этих статуса не влияют на получение прав на управление автомобилем и трудоустройство на большинство видов работ. Существует перечень профессий, доступ пациентов к которым ограничен‌, но в общем случае работодатель не имеет права не взять вас на работу, потому что вы отказались принести справку из ПНД. 

Через месяц после выписки из дневного стационара рекомендуется посетить участкового врача, что я и сделала. Воспользовавшись случаем, я решила задать доктору С. вопрос, который волнует едва ли не каждого, кто столкнулся с душевной болезнью.

— Мне мешает самостигматизация, то есть своё отношение к диагнозу. Теперь мир как будто делится на психически здоровых и нездоровых, и я — одна из последних. Как мне к этому относиться?

— Это Ваше субъективное и неверное отношение к своему организму. Подавляющее большинство людей не абсолютно здоровы. Как говорится, нет здоровых — есть недообследованные. Болезни ведь существуют разные: у кого-то кожные заболевания, у кого-то заболевание почек, у кого-то дисбактериоз. Чем одна болезнь хуже или лучше другой? Ничем.

Вместе с тем, вы имеете право на свои секреты. Я всегда обговариваю со своими пациентами вопрос о том, может ли факт приема препаратов, которые я назначаю, афишироваться на работе и даже среди членов семьи. Потому что даже члены семьи — не всегда грамотные и образованные люди, иногда даже родственники говорят: «Зачем вы пьете эти колеса?», и тем самым наносят вред своим родным. Всегда есть вещи, которые мы оставляем при себе, и это не обман. Честность — это одно, а полная откровенность другое. У каждого бывают какие-то ситуации, о которых говорить ни к чему, хотя бы просто чтобы не напрягать близкого человека проблемами, которые вы можете решить сами.

Если вы пересмотрите ваше отношение к болезни, то это будет не ваш порок, а ваша особенность. У одного голубые глаза, у другого карие, один замкнутый, другой экстраверт. Что из этого порок? Это всё особенности организма.

Психиатры уверены, что больным можно помочь. Но спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Если вдруг вы чувствуете, что в вашей жизни что-то идёт не так, не бойтесь обратиться за помощью. Наш менталитет, конечно, подсказывает терпеть до последнего и ждать, когда состояние ухудшится, и всё «пройдёт само», но поверьте, быть здоровым лучше, чем больным. Никогда не слушайте тех ненормальных, что советуют вам не идти к психологу/психотерапевту/психиатру только потому, что принято молчать о своих проблемах.

источник: Discours.io

фото: Medical News Today